У меня под подушкой живет дракон. Я уже не помню, когда это всё началось. Он очень маленький но доставляет мне много проблем. Он очень маленький, но с большим характером. Совсем дурной...если можно так сказать про дракона.
У меня постоянно горят уши — раньше я лежала в кровати и улыбалась от этого — думала, что меня вспоминает КТО-ТО, и старалась расслышать его мысли своими большими горящими ушами. Но в какой-то момент я сказала себе «пора взрослеть — если бы КТО-ТО и правда тебя вспоминал, он мог бы и сказать тебе об этом». И посмотрела правде в глаза — то есть под подушку. Оказалось — это дракон кипятит мои мысли сквозь уши — а ведь я всегда сплю на боку, на обоих боках по очереди — как же удобно он устроился! Поэтому каждая мысль обжигает меня, между каждой мыслью у меня есть «ай» — будто я думаю-думаю, а потом обжигаюсь о сковородку или утюг. Как будто где-то внутри себя я всегда глажу простыни и жарю яичницу, и думаю сплошь о чем-то не том. И каждая мысль так глубоко обжигает меня и проливается горячими горючими слезами.
И я запираю себя на ключ в своей комнате — ведь я опасна для общества. Совсем никто не знает, сколько взрывчатых горючих веществ я несу внутри, когда еду на работу. Охранники в метро с хорошим чутьем что-то подозревают — но почему-то проверяют мой рюкзак и совсем не заглядывают в глаза.
Один раз мне всё это надоело. Очевидно, я была слишком добра к дракону, хотя даже не помню, откуда он взялся. Подумать только — я сплю в одной постели с существом, о котором ничего не знаю и по какой-то причине его жалею — а ведь я обещала себе больше так не делать!
Когда я достала его из-под подушки, он посмотрел на меня с таким вызовом, что мне сразу захотелось довести его до истерики...
Но жалость как всегда победила, и я начала задавать ему вопросы
Через полчаса оказалось, что задавать вопросы и довести до истерики — это одно и то же
Оказалось, драконы не сильно отличаются от бабочек. «Драконы не сильно отличаются от бабочек» — так и сказал дракон и застенчиво дернул крылом. Оказалось, одной холодной зимой он залетел сюда — «абсолютно случайно!» — и спрятался под подушку, «потому что под подушкой теплее!» (и не так страшно)
Дракон рассказал, что боялся холода. Он боялся остыть, и ему ничего не оставалось, кроме как питаться моей жгучей болью — как куриным бульоном или теплым молоком с мёдом. А ещё он абсолютно ничего о себе не помнил — не помнил, кого любил и кто его любил, не помнил свой лучший день, не помнил шутку, от которой смеялся час напролёт, не помнил, каково это — засыпать с приятной усталостью, когда целый день ты был собой и никем другим
От обиды, что я задаю ему такие вопросы, он опалил мне ресницы и брови, и я стала похожа на инопланетянина — ещё больше, чем обычно. «Ну, теперь я ещё месяц не смогу выйти из дома!» — сокрушенно сказала я (и на самом деле порадовалась).
Мы орали друг на друга два часа, били посуду, рвали картины, рисовали картины — чтобы было что рвать, прыгали на кровати, жгли свечи, волосы и воспоминания, которые у меня ещё остались о КОМ-ТО и обо всех остальных, пока не сработала пожарная тревога. И включился дождь. Вода всё лилась с потолка, и дракон стал похож на мокрого котенка. Нам стало так жаль себя, и мы оба заплакали
— Знаешь, я очень боюсь замёрзнуть. Я не помню свою маму, но мне снится, что с ней это произошло. И с папой это произошло. И с девушкой, которую я любил. Это ледяная лихорадка — она очень опасна
Тут я подумала, что дракон всё помнит, но не хочет вспоминать. И я так хорошо поняла его, что сама из солидарности всё забыла и сказала:
— Я тоже очень боюсь ледяной лихорадки. И кажется она случилась со мной уже очень давно, несмотря на твои старания — несмотря на все мои твои горячие слезы
— Может, замерзнем совсем, и больше не будем бояться?
— Давай попробуем
Мы выключили все батареи, открыли все окна и даже морозильную камеру. Мы разделись настолько, что вылезли каждый из своей шкуры
И стали снежинками. И почему-то наступило «спокойно и хорошо». А ещё — «тихо и высоко». И появилось прекрасное и ужасное чувство, что скоро всё пройдёт
Мы вылетели из окна, сели на ближайший поток ветра и начали слушать, о чем говорят другие снежинки — оказалось, в облаках только и разговоров, что о «смертоносном тепле». Все снежинки вели себя довольно высокомерно — чтобы ничто не заставило их сердце разгорячиться.. Но с одной снежинкой мы подружились. Она летела и пела:
— Самой страшное — это растаять. Самое прекрасное — это растаять. Ведь, кажется, я влюбляюсь. Я влюбляюсь в того продавца золотых поющих игрушек — кажется, он волшебник. Я влюбляюсь всё сильнее, моё сердце горячеет, и я так хочу коснуться его — я хочу присесть на его ухо –и петь, и петь, и таять, и совсем растаять. Это
так страшно, но я не боюсь. Где есть любовь, там нет места страху
Мы с драконом отвернулись, чтобы не смотреть, что будет дальше — ведь нам очень понравилась снежинка, но тут уже ничего не поделаешь. Дракон посмотрел на меня сквозь пелену слёз и сказал:
— Кажется, кем бы ты ни был — всегда будет, чего бояться... и всегда внутри будет место, свободное от страха
Это была такая важная мысль, что я добавила совсем не к месту:
— А ещё, если совсем замерзнуть, поднимется температура — и снова будешь горячим. Ничто не вечно, ура!
Дракон не оценил моего лихорадочного восторга и больно ударил по плечу:
— Если ты резко станешь горячей, то с непривычки тоже растаешь — давай скорее превращаться обратно!
Мы долетели до дома и вернулись в свои шкуры. Сначала, конечно, мы их перепутали и сильно удивились, но потом поменялись и всё встало на свои места. Мы лежали на полу, смотрели в потолок и улыбались
— Давай любить друг друга и в холоде, и в огне
Я засмеялась:
— Это так красиво, но ты дракон, а я — девочка, и я не смогу выйти за тебя замуж
— Да я и не предлагал!!! Я не про то вообще......
— Шучу. Скажи это обязательно потом какой-нибудь красотке в кожуре
— В чешуе.
— Да, конечно, в чешуе.
Весь вечер мы сидели на разноцветной кровати, пили чай с ромашкой и медом и рассказывали друг другу сказки про нас. Мы представляли, как путешествуем семьями, горячим дыханием зажигаем китайские фонари, искримся глупыми шутками, разводим костры, разводим друг друга в карты, смеёмся и жарим зефир, летаем через океан на велосипедах, дарим километровые бусы жирафам, щекочем пятки звездным медведям, строим домики на дереве в каждой стране
— И даже то, что быть не может, однажды тоже может быть
— Эй, это моя фраза!
И всё было хорошо, сегодня завтра и всегда
