Бабка сказала: того, прежнего, нашли в реке, в сетях, – вроде как запутался и утонул. Забрал его Амба. Саймон узнал об этом на второй день, уже заплатив ей за полгода вперёд. Он сидел в тесной и задымлённой бабкиной кухне за столом – скатерть в удэгейских растительных узорах – и пил чай, поглядывая на свои берцы, на прилипшую к ним грязь. От неё же узнал о Зобовых – братьях-браконьерах, отправляющих кузовки куда-то на запад. Кузовки забивались большими деревянными кадками с икрой, по 10-12 в каждый и ехали 54 километра в районный центр, а оттуда – куда-то ещё. Трое братьев Зобовых – все, как один: кожаные куртки, глаза рыбьи, скулы острые, тонкие безжалостные губы. Верно, тому, кто работал здесь раньше, помогли запутаться в сетях именно они. Не захотел договориться или, наоборот, попросил слишком много. А своих Зобовы не трогали. Позволяли ловить по мелочи – и не прогневается на них Амба.
От моста до устья Амбы по заболоченной пойме пешком – не меньше двух часов. По пути – работа с нарушителями. Акты, протоколы, задержания, меры обеспечения производства. КоАП, Водный кодекс и Правила рыболовства в действии. Никому не давать спуску. Да, бывало тут всякое. Споры, мольбы, оскорбления. Брань и угрозы. Даже – до драк. Зато, когда клиентов не случалось, было время порыбачить самому. Самок с икрой, конечно, отпускал, а мясо – в самый раз. Минута-другая – и ужин обеспечен. Принесёшь бабке – она приготовит. Уху сварит с клёцками или пирог испечёт рыбный. А то можно и просто постоять, послушать реку. В последнее время он стал различать в ней шум отдельных струй. Тогда откуда-нибудь с моста можно было видеть его спортивную фигуру в берцах и горке, неподвижно стоящую на травянистом берегу.
Саймон всегда любил рыбалку, ещё с того времени, когда был маленький и звался Сашей. Он и поступил на рыбохозяйственный скорее по этой причине, правда поначалу была и другая, корыстная. Когда ходил к репетитору, готовился сдавать биологию, тот расписывал прямо-таки грандиозные финансовые перспективы. «Сидишь себе в тёплой каюте, а тебе каждый день всё самое вкусное, только не выходи, не смотри, что там, снаружи. Выпить – сколько угодно. Сигары, виски, ром, деньги пачками, буфетчицы...Полгода посидел – квартира в центре города», – мечтал биолог, выпуская дым сквозь пышные усы, вдавливал в миску окурок и возвращался к ленточным червям.
Саймон поступил, набросился на учёбу, увлёкся законодательством. На четвёртом курсе встретил Алёну и Катю. С Алёной, художницей, ходили на фотовыставки, обсуждали фильмы Коэнов. Катя, на 5 лет старше, не носила нижнее бельё, обычно заезжала ближе к ночи и везла в клуб или на видовую... Словом, Саймон отучился, окончив попутно военную кафедру и получив первый разряд по боксу (а заодно и своё прозвище), выпустился с дипломом рыбинспектора – но попал не в тёплую каюту, а на речку. Мутную, холодную. И струи её говорили...
Однажды, несколько нерестов спустя после приезда, Саймон возвращался с обычного обхода. Сегодня попались двое. И схватился он сразу с обоими. Первый упал на спину и не пускал к себе – вертелся, отбрыкиваясь ногами. Второй, юркий, как уж, выскользнул и, оставив на отмели гарпун с рыбьей тушкой, удрал, проламываясь сквозь частый кустарник. Первый устал вертеться, и, обессиленный, лежал на песке. Забегал влажными чёрными глазками, умоляя отпустить, – единственный кормилец в семье. Саймон не стал составлять протокол.
Пошёл навстречу реке, бегущей сквозь густой холодный воздух, ей же созданный. Ближе к дороге тропа поднималась по глинистому склону к бетонному мосту. Там кто-то разговаривал... За листвой блестел лаком большой чёрный пикап – у колючей маньчжурской аралии, где поворот к бабкиному дому. Поднявшись, увидел троих в чёрных кожаных куртках, курящих и ожидающих. На колесах пикапа грязь. Из кузова торчит что-то острое. На полпути к ним, стоящим на том берегу, Саймон остановился, оглянулся с моста на реку.
Заходило солнце. Луч лёг на ресницы радужным переливчатым пятном. Струйки пота на лице остыли. Он смотрел на бегущую воду. С ним говорил Амба... С того берега окликнули. Их слова, тяжёлые, упали в холодную грязную воду, утонули. Он обернулся и пошёл к ним. Открыли дверь, и он сел внутрь. И дверь закрылась.
