Если не начать писать, то так никогда ничего и не запишется. Мне бы хотелось написать, что меня зовут Джо, у меня рыжая борода, я живу в новой Зеландии и стригу там овец, потом сам вяжу из пряжи полосатые носки, вокруг меня всегда красиво, но только по три дня не выйти из дома, когда сильный дождь. Зато потом хорошо пахнет землей и морем.
Ладно, я никогда не была в в Новой Зеландии. И вообще я женщина. За окном булочной на углу дома — дождь конца осени, автостоянка и ремонт дороги. Почти все там, где я живу, закатано в асфальт, дома улыбаются разномастными пластиковыми окнами, люди носят преимущественно темно-сине-черное. Иногда, выходя из дома, я спрашиваю себя «Почему я не Джо?» Или так: «Чего мне не хватает, чтобы стать Джо?»
А не хватает мне примерно ничего. Например, денег, внутренней свободы и знания языков. А ещё время беспросветно упущено. У меня ребенок, квартира, долги, гора обязательств и главное: вес жизненного опыта, с которым не так-то просто сделать шаг, не то, что рывок.
За моим домом недавно срубили одно из последних деревьев. Я не выдержала и подошла, трясясь всем телом к рабочему, закапывающему дыру в дороге: «Зачем вы?» – мой голос от волнения прерывался, мне сложно было сформулировать мысль. Он пытался спросить, что я хочу сказать, но я просто махнула рукой и ушла. Сын в коляске заплакал. На самом деле этого не было. Я не решилась даже подойти к рабочему. Я просто прошла мимо в глухой ярости и отчаянии.
Мне 32 года. Раз в месяц у меня случается трехдневная предменструальная мигрень. Четыре раза в год я болею вирусами. На пике каждого второго вируса я уверена, что умираю, но потом я выздоравливаю, так и не дойдя до врача.
Каждое утро я иду на работу. Я говорю всем, что люблю свою работу, на самом деле это не так. Еще я боюсь водить машину, но все-таки вот-вот сяду в нее и поеду. Мой папа говорит, что нужно себя заставлять, иначе никогда не получится.
Я постоянно себя заставляю, но у меня все равно не получается.
За окном кафе, в котором я работаю: река, рядом с которой я выросла, пробки и люди. Люди мне вообще-то нравятся. Особенно если сесть в последний поезд метро на зеленой ветке. Мне нравится смотреть, как они влюблены и между ними не остается ни щелочки, когда они сидят рядом. Нравится, как одинокий мужчина читает книгу в телефоне и вдруг улыбается чему-то в ней. Нравится нетрезвый подросток в оранжевом плаще: коленка его ритмично пульсирует в такт музыке, которой нам не слышно. А ему да. Ему слышно.
Я начала уже сотни текстов, но так и не поняла, зачем я это делаю. Зачем люди вообще пишут книги и почему я переодически застаю вот в этой точке себя. Обычно, когда работа совсем теряет смысл. Обычно, когда сидеть за рулем еще страшнее, чем всегда. Обычно, когда сын ноет и плохо спит, и нет никакой возможности писать. Обычно, когда муж за день не говорит мне ни слова.
Может, мне просто не хватает смысла?
Но почему именно текст? Можно вышивать, вязать и готовить. Терпеть не могу готовить. Можно в конце концов смотреть кино и читать книги.
Но я упираюсь взглядом в окно и ищу лениво слова (у меня так себе со словарным запасом, тут уж ничего не поделаешь). Моя мама всю жизнь говорит, что я «хватаю по верхам».
Но, по-моему, я шарю ладонями по дну.
Мы собираемся уехать, эмигрировать, что-то поменять в жизни. Мы — это я и муж. У нас странное мы, потому что мы очень разные. И иногда кажется, что это не мы, а он и я. Он и я вроде даже любим друг друга. Бывает, он и я выносим из комнаты с младенцем в гостиную толстое красное одеяло (под ним спала еще моя бабушка), кладем его у балконной двери и занимаемся любовью. Когда мы занимаемся любовью, это всегда мы. Тут не поспоришь. Где-то должно мыть место встречи и совпадения. В нашем случае одно из этих мест на красном одеяле.
Еще нам одинаково сложно планировать.
Но тут все серьезно. Он и я действительно решили уехать. У нас, кажется, разные причины. Он хочет большей безопасности. Я — новой жизни. Ну должна же быть какая-то надежда в новой жизни.
Мы решили уехать позавчера на красном одеяле (на ковре самолете, ха-ха!). В тот момент, когда мы немного задержалось и я лежала затылком на его плече. За окном шел первый снег. Жужжал фонарь сквозь открытую форточку. По набережной за домом проехала со звуком азарта гоночная машина.
На самом деле совершенно еще неизвестно, уедем ли мы. Даже скорее всего нет. Люди, у которых так сложно с простыми бытовыми действиями, собираются уехать. Да не смешите меня.
Но спустя два дня город кажется мне щемящим.
Как будто я поверила, что мы прощаемся. И серый размокший дырявый снег на обочинах стал похож на сигаретный дым человека, который еще не уехал, но уже тоскует.
Ностальгия — очень смешное слово. Я заприметила его еще в детстве.
Мимо окна кафе, в котором я работаю, идет курьер с желтым кубиком сумки на спине.
Над рекой, рядом с которой я выросла, пролетит через минуту самолет.
Моя красная машина плохо припаркована и через 10 минут её эвакуируют.
Ночью у сына начнутся сопли: он будет плохо спать.
Весной мне исполнится 33.
Скажите, что со мной будет через год?
Этот текст не дописан. И это нормально.
