Чешуя на моем теле появилась зимой, в седьмом классе. На уроке биологии меня стошнило прямо на парту от резкой боли внизу живота. Класс замолчал, сидевшая рядом Аня отшатнулась, потом кто-то хохотнул, а учительница кинула меловую тряпку, чтобы я вытерла рвоту, и выпроводила меня к врачу. Когда я выходила, кто-то крикнул:
— Слышь, у тебя пятно на жопе. Обосралась, что ли?
Школьная медсестра дала мне таблетку, прокладку и отпустила с уроков. Дома, снимая колготки, я почувствовала, как кожа под резинкой больно цепляется за ткань. Вокруг пупка переливались чешуйки некрасивого серого цвета. Тогда я поняла, почему дети в фильмах, если с ними происходит странное, не орут и не бегут к маме. Неделю я просто ходила в школу, и чешуйки кололись под одеждой. А в субботу в ванной взяла папину бритву и стала елозить ей по животу. Серебристая труха падала на пол. В ванную заглянула мама, заметила чешую и вырвала бритву у меня из рук.
— Так, а ну-ка, покажи. И давно это с тобой? Ладно. Я знаю одну женщину, она поможет.
Мама в те годы увлекалась эзотерикой. Это сейчас я понимаю, что её книжки про энергетические поля и исчезнувшие цивилизации были способом сбежать от страшной реальности, а в тринадцать лет брала их с маминой полки и читала как научную фантастику. И даже немного им верила.
На следующий день мы поехали за город к той женщине. У неё была обычная квартира, как у нас — большая стенка из темного дерева, стеклянный сервант с некрасивыми бокалами, мятый грязно-рыжий диван. Женщина сказала мне поднять свитер и потерла пальцами, на которых блестели кольца с большими камнями, мой живот. Стало щекотно.
— Когда ты родилась?
— Первого марта.
— Рыба, значит. Ну, всё понятно. Сейчас возьму святую воду, прочитаю заговор, а ты молчи.
Женщина принесла литровую пластиковую бутылку с водой, смочила носовой платок, протерла им мою чешую и начала шептать что-то похожее одновременно на молитву и частушки. Несколько раз в её заговоре проскакивало слово «чёрт» и один раз «бог». Мама отдала ей пачку купюр (точнее, положила на пол в железное блюдечко, а женщина их оттуда забрала), и мы уехали домой. Вечером я помолилась богу сама, не особо рассчитывая на него и надеясь больше на чёрта. Но за ночь чешуя не исчезла.
А потом её стало больше. Она разрослась, спустилась по животу вниз, на ноги, кожа под ней чесалась и как будто мокла, и мне казалось, от меня всё время пахнет рыбой. Мама говорила, что я придумываю, но одноклассники косились и перешёптывались, когда я заходила в кабинет, и разговаривали со мной реже, чем раньше. Даже Аня. В конце концов я попросила меня пересадить, как будто я плохо вижу с третьей парты. Аня ничего не сказала, а мне хотелось, чтобы она поняла — я бы сама от себя отсела.
Перед физкультурой я заходила в раздевалку позже всех и переодевалась одна, когда девочки уже начинали бегать в спортзале. Аня меня больше не ждала, мы вообще перестали общаться. А с остальными одноклассницами я и раньше не дружила, только иногда ходила к ним на дни рождения. Теперь меня не звали.
Всё это время мы с мамой не говорили папе про чешую, но однажды мама не выдержала. Папа посмеялся и сказал, что мы устроили проблему из ничего, что у людей бывает хуже и что нам надо просто не обращать внимание.
Приближалось лето, погода становилась всё теплее, но я не вылезала из плотных водолазок и джинсов. Иногда я выщипывала чешуйки пинцетом, который достала из своего детского конструктора, но они быстро вырастали обратно. Перед каникулами мама подарила мне розовый эпилятор (я видела такой в рекламе) и показала, как счищать чешую. Эпилятор не всегда справлялся с твердыми чешуйками, порой я брала бритву и резалась. Приходилось заливать живот зеленкой. Правда, запах так никуда и не делся. Он преследовал меня повсюду — мерзкая вонь как от сырой, только что выловленной рыбы, которую на рынке в ведрах продают рыбаки. Я стала брызгать дезодорантом на живот, отчего там появлялось раздражение и красные пятна.
В школе я скатилась до троек. Каждый раз, когда меня вызывали к доске, у меня зудела кожа, и я чувствовала, как колючая чешуя трется о свитер и начинает вонять. Но в старших классах, как будто назло самой себе, я села за подготовку к ЕГЭ и сдала все предметы на нормальные баллы. К чешуе к тому времени я почти привыкла и смирилась с тем, что полчаса утром мне нужно тратить на её удаление. Правда, с одноклассниками мы так и держались на расстоянии, и я даже пропустила наш выпускной. Я твердо решила поступать в московский университет, чтобы наконец уехать из своего города и начать новую жизнь.
— Тяжело тебе будет в общежитии, — сказала мама, — ты же не приспособленная, ещё и проблема твоя.
Мы не называли мою чешую чешуёй. Думаю, мама втайне немного радовалась этой «проблеме», ведь чешуя гарантировала, что я вряд ли быстро найду себе парня. Впрочем, парень всё же появился. Его звали Марк и мы познакомились на пьянке в общаге. Марк сразу позвал меня к себе, и я почему-то согласилась. Я не умела целоваться, и кажется, Марк тоже. От него пахло пивом, он оставил на моем подбородке липкие слюни. Мы почти никуда не ходили, в основном, сидели в грязной комнате у Марка, когда его соседи уезжали к своим девушкам. Я радовалась, что в комнате воняет носками и протухшей едой, ведь так не чувствовалась моя рыбная вонь. А Марк радовался, что ему повезло встретить общажную меня и что не нужно тратить время на дорогу. Ещё он говорил, что в общаге почти все студентки — шлюхи перетраханные, так что я была его сокровищем. Возможно, он меня берёг, потому что первый секс у нас случился только через два месяца, хотя я даже тогда не была к нему готова. Но каждый раз перед тем, как идти к Марку, тщательно выскабливала живот и ноги, намазывала их кремами и разбрызгивала вокруг себя тучу духов и дезодоранта.
Когда Марк попытался в меня войти, мне было так больно, что я заплакала, но ни разу не вскрикнула, чтобы его не испугать. На простыне осталось большое пятно крови, я быстро свернула её и сказала, что постираю сама. От пятна пахло рыбой. Мы ещё несколько раз занимались сексом, и перед каждым Марк выпивал. Мне было противно от его несвежего дыхания. А потом он сказал, что, кажется, больше меня не хочет, что я холодная и вообще могла бы хоть стонать иногда, а не лежать как воды в рот набрав. И что целуюсь я неправильно. И что между ног у меня воняет рыбой, и вроде так у всех девушек, но всё равно.
После этого я перестала счищать чешую, подождала, пока она отрастет достаточно, сделала несколько фотографий и отправила Марку. Он меня заблокировал, прислав: «совсем ебанулась?».
Ещё через неделю я записалась к врачу. Перед приемом, конечно, срезала чешую, которая выросла за эти дни, чтобы не позориться. Показала врачу фотографии, он попросил меня снять одежду, ощупал мой позвоночник, постучал под коленями, сказал покрутить головой и дотронуться пальцем до носа с закрытыми глазами.
— Это от стресса, так бывает. Я дам рецепт, пропьешь таблетки. И мази выпишу, чтобы симптомы снять. Но тебе бы к морю, отдохнуть, поплавать.
