Столько богов уже было. Химичка Наталья Эдуардовна с её идеей-фикс, что Ваня не сможет стать физиком, что на самом деле Ваня гуманитарий. Ей всегда нужно было это сообщать, словно космическую истину, перед всем классом, в личных беседах и Ваниной матери на родительском собрании. «Он даже не смог выучить элемент Силициум! Написал в тесте СИЦИЛИУМ. Представляете?» А Ваня все представлял. И мама тоже все представляла, она потом хлебнула это и сама. Бог стала директором её школы, и она всё поняла. Бог растворяла и надежду и веру в самого себя, думая, что делится своей благодатью и мудростью. Она брала ошибки и разъедала их хозяев до последнего атома, говоря о благе в будущем, словно вводя анестезию и прожигая одновременно дыру.
Отец новой жены брата мамы тоже был из божьих отпрысков. И тоже химиком. Владимир Ссаныч работал деканом химического факультета в Челябинском Государственном Университете. В связи с такой божественной должностью, Ваня ну никак не смог бы поступить в Москву, потому что Ваня из маленького провинциального городка, и что Челябинск верх всего — Олимп мирового образования, корифей Болонской системы, что Ване так повезло, что теперь-то он точно с божьей помощью поступит в ЧГУ и впоследствии вознесется над хутором своего незнания. Встреча за встречей Бог поднимал в глазах Вани Челябинск, выше Уральских гор, прямиком в Рай, сам создавая себе ловушку. Кап-кап-кап — Боги капают на мозги, Боги твердят о сути и о грехе, капают, думая, что купают нас в заботе и любви. Но вся суть храмов — построить бы их повыше, чтобы дотянуться до огромного крана-петуха и закрыть его, чтобы больше не капало на нас. Ближе всех подобрались французы, но Собор Парижской Богоматери был слишком заметным, что боги сожгли его. Владимир Ссаныч сам наступил себе на хвост, чрезмерно вознёс ЧГУ, и через полгода у университета отобрали лицензию, а Владимир Ссаныч перестал быть Богом и заодно деканом. Ваня уехал учиться в Москву.
Теперь Антон. Кто знал, что его девушка тоже Бог? Антон ничего не говорил до этого. Он всё про кино, про бисексуальность и вкусное пиво приносил, Боуи включал. А про Бога, с которым он уже десять лет спит, говорил совсем мельком, через зубы, да так тихо, что, если с канала дул ветер, Ваня ничего не слышал. Если бы Ваня спал бы с Богом, то, во-первых, бабушка на Урале была бы за Ваню спокойна, да и Ваня бы не особо искал что-то на стороне. Но тут другое, он не спал с Богом, а Антон спал, а Ваня спал уже один раз с Антоном. И сейчас третье свидание. Ваня давно не доходил до этой точки, и уже казалось ему, что они немного высоко, что еще немного и можно будет дотянуться до того самого крана-петуха. Вниз смотреть было уже не по себе, и Ваня решил, что будет смотреть только на Антона.
— «Cлушай, Ваня, нам надо обсудить одну важную вещь.»
— «Так.»
— «Ты же знаешь, что у меня девушка есть. Мы с ней договорились, что у нас может быть секс с другими только по два раза.
— «Так.»
— «Ну и мы с тобой третий раз видимся. То есть сегодня будет последний секс.»
— «И потом всё?»
— «Получается, что так.»
— «Чего молчишь? Скажи что-нибудь?»
— «Что сказать?»
— «Что думаешь?»
Ваня очень скверно про это думал. Ком в горле не давал пока ничего сказать. «Что это за правило такое, которое объявляют на третьем свидании, особенно, если оно должно быть последним. Нет, это очень плохо. Это очень несправедливо, и это очень непонятно. Немцы. Интересно, это они вместе придумали или это его девушка придумала? Она. Но это все неважно», — Ваня пытался собраться.
— «Я думаю, что я знал, что так случится. Спасибо, что говоришь об этом. Это хорошо».
— «Понимаешь, мы только-только себе это разрешили, и вот, ты первый, кого я встречаю через приложение. И ты мне очень нравишься. Но я люблю её, и мы договорились, что если мы встречаемся с другими, то не позволяяем себе влюбляться в них, поэтому только два секса.»
Ваня опять очень скверно про это всё думал. «Точно она придумала, что теперь делать, что делать?. Провалиться бы сейчас. На диван бы сейчас свой сесть, и сидеть на нём. Господи, за что это всё?» Но отвечать пришлось по-другому.
— «Раз решили, то решили. Я не могу на это повлиять, да и, наверное, не хочу. У вас там девять лет. Юбилей почти. Ожидал чего-то подобного. Переживу.»
Антон что-то говорил ещё про уважение, Ваня на это уважительно кивал, но уже не мог воспринимать немецкие слова. В голове были страдания, жалость к себе и пиво. Ваня просто кивал, надеясь, что из уважения к нему Антон не задаст никаких вопросов. Думал, что, может, ему не идти сегодня к Антону. Оставить этот «второй раз» на потом. Будет тогда возможна ещё одна встреча. А может, вообще, обойтись без второго «спанья» и подружиться. Будет вот такой друг, хороший же. Ваня представил, как он и Антон вместе едут по Нижней Саксонии на поезде, как в кино ходят, смотрят фильмы про бензоколонки и мужчин, ходят на рождественские ярмарки с глинтвейном, посещают хумусные лофты и музеи, купаются голышом в море. И совсем не надо спать друг с другом, нужно просто дружить. Это же гораздо лучше. А секс — он и с другими получится. Или нужно просто оттянуть второй секс. Жить в междусексье, учиться друг у друга чему-то, разговаривать о том и о другом. В этом пространстве были бы только они вдвоем. Там им можно до бесконечности им скрываться от сурового правила, поставленного свыше. Бог не всесилен. Устанавливая ограничения, ограничиваешь сам себя. Бог отправил Ване апостола с двумя сексами, но, не зная простейшей комбинаторики, дал Ване несколько вариантов исхода.
— «Ну что, пойдем ко мне, а то я уже совсем замерз?» — спросил Антон.
—«Пойдем.»
